«При совокупности преступлений суд назначает наказание за каждое преступление в отдельности, но общее наказание он потом определяет при помощи частичного или полного сложения сроков. При этом окончательное наказание суд в любом случае не может назначить таким образом, чтобы оно превышало половину от максимального срока за наиболее тяжкое преступление, которое вменяется подсудимому».

«Суровость приговора и строгость режима отбывания наказания в данном случаи, основаны исключительно на квалификации вымогательства по части 3-й статьи 163 уголовного кодекса, то есть в особо крупном размере. Особо крупный размер в статье уже много лет не менялся, и он начинается с одного миллиона рублей. Минимальное наказание, которое в этом случае предусмотрено статьей, составляет семь лет лишения свободы, но данный состав относится к категории особо тяжких, поэтому вид исправительного учреждения, который предусмотрен для осужденного по такой статье, — это колония строгого режима. Ну а закон уже много лет таков, раньше либо такие события не попадали в информационное поле, либо на них такой акцент не делался, то есть, может быть, просто столько внимания приковано к этому делу исключительно из-за личности потерпевших, но по сути формулировки вот этой статьи они уже много лет не менялись».

«Сотрудник склада не принимает самостоятельных решений о том, что и когда уничтожать. Он охраняет, не более. Судьба такого имущества юридически решается не им, а теми, кто проводил проверку или расследование. Если по какому-то изъятому имуществу теми, кто проводил проверку, не было принято никакого решения, например о возврате тому, у кого оно было изъято, либо об уничтожении, либо о приобщении к делу в качестве доказательства или решение было принято, но его забыли довести до сотрудников склада, то изъятое может храниться годами. Чтобы уничтожить изъятое имущество, нужно либо согласие собственника, либо решение суда. Либо его возвращают, по-другому никак».

«Крайне странная история: предмет взятки обычно признается вещественным доказательством и хранится при материалах дела до выяснения приговора суда, и именно приговором решается судьба такого имущества. По искам Генеральной прокуратуры в доход государства изымается только имущество, которое просто явно не соответствует доходам чиновника. По всей видимости, именно с принадлежностью биткоинов обвиняемому в получении взятки возникли проблемы, иначе такого бы обходного маневра Генеральной прокуратуре не потребовалось бы. По всей видимости, папки с названием «пенсия» на рабочем столе ноутбука оказалось недостаточно, поскольку в названии папки не упоминалось, чья эта пенсия. В гражданском процессе для обращения такого имущества в доход государства критерии доказывания намного сильнее снижены. В уголовном процессе все намного сложнее: чтобы что-то изъять, надо доказывать, что получил, у кого получил, за какие действия, при каких обстоятельствах. Я не исключаю, что такой ход могли сделать от бессилия органов следствия и по причине отсутствия доказательств. Зато теперь у следствия будет судебное решение, в котором будет написано, чьи биткоины были изъяты. Теперь именно оно будет основным доказательством в силу его преюдициальной силы».

«Не исключено, что каких-то адвокатов, находящихся за границей, по всей видимости стал тяготить этот высокий статус, необходимо платить налоги, и они обратились в правительство с просьбой эту проблему решить. Но если серьезно, то тут надо понимать, что статус адвоката не государственная должность. И кроме того, такие нормы, они в принципе представляются необоснованными и избыточными. Закон об адвокатуре уже в действующем виде содержит положение о том, что если адвокат не способен выполнять свои профессиональные обязанности в течение шести месяцев, то его статус может быть приостановлен. Кроме того, подобного рода поправки могут в принципе сильно затруднить доступ гражданина не только к правосудию, но и к квалифицированной юридической помощи, поскольку работа адвоката по сути своей намного шире судебного представительства. То есть адвокат может долго находиться в переговорах, долго формировать правовые позиции, может это делать в общем-то и необязательно на территории РФ. А в случае, когда это необходимо, он может приезжать в РФ и в суде отстаивать позицию своего клиента. Позиция Федеральной палаты меня смущает, что вы не бойтесь, мы сами как бы будем решать, кому прекращать, кому не прекращать. Можно без «вы не бойтесь», а в соответствии с Конституцией? Я думаю, что, с одной стороны, это норма устрашения, которая будет своим фактом возникновения намекать адвокатам, что не надо из-за границы крошить булку на голову одной страны. С другой стороны, эта норма призвана замерить среднюю температуру по больнице, а каково будет отношение адвокатов, если им немножко гайки подзатянуть. Если они начнут бурно реагировать, то возможно этот закон имеет смысл поставить на паузу».