Путин: «Мы не можем прекратить огонь, когда на нас наступают»

«Сама инициатива, как любая мирная инициатива, хороша тем, что направлена на поиск мирного решения конфликта. Есть вещи, которые после нашей встречи в Петербурге полтора месяца назад реализуются, они, правда, так и так реализуются, но тем не менее. В этих инициативах, а там десять пунктов всего, один из этих пунктов — это обмен пленными, обмен удерживаемыми лицами. Это и решение вопросов семейного характера, вопросов, связанных с детьми и так далее. Вы знаете эту раздутую на самом деле историю с похищением детей. Мы объясняем: никакого похищения не было, была попытка и конкретные действия, направленные на спасение детей, которых вывозили из зоны боевых действий. Ну что, детские дома оставлять там под ударами артиллерии, что ли? Это один из пунктов. Есть вещи, которые труднореализуемы. Например, один из пунктов — прекращение огня. Украинская армия наступает, реализует крупномасштабное стратегическое наступление, а к нам обращаются с прекращением огня. Мы же не можем прекратить огонь. Или пункт про начало мирных переговоров. А мы не отказывались. Но если там подписан декрет, запрещающий вести переговоры? Ну, люди за столом задумались, переглянулись между собой. Ведь для того, чтобы процесс начался, нужно согласие с обеих сторон».

— План он принял, реализовать его невозможно, поскольку он сам же ответил, что Украина не хочет переговоров. На самом деле, план африканский действительно нереализуем в силу того, что и Киев не готов к переговорам, но и Москва не раз давала понять в последнее время, что она к переговорам не готова. То есть, с одной стороны, говорится, что мы готовы к переговорам, но просто условия какие должны быть? Капитуляция Украины. Пока этого не произошло, значит, никаких переговоров быть не может.

— Можно тогда сказать, что сама эта встреча с африканской миссией — формальность?

— Но он же не может в лицо сказать уважаемым гостям, что ваш план столь же нереализуем, как и китайский план. Поэтому, конечно, нужно проявить уважение и сказать, что спасибо за мирную инициативу. Все мирные инициативы стоят благодарности, конечно, поскольку они показывают небезразличие данных игроков и так далее. Ну и рано или поздно какие-нибудь будут реализованы, поэтому говорить о том, что это никогда не будет реализовано, не стоит.

— Хочется обсудить также заявления вокруг зерновой сделки. Президент ЮАР призвал Москву вернуться в зерновую сделку. Есть ли в данном случае основания полагать, что африканские страны как-то могут повлиять на возможное решение Москвы вернуться в эту самую сделку? И можно ли сказать, что африканские страны довольны предложениями Путина по поставке зерна в Африку?

— Поскольку разрыв зерновой сделки привел к повышению цен на зерно, правда, всего на 10%, а не на 30-40%, как в прошлом году, то, конечно, они обеспокоены этим, и даже поставки 50 тысяч тонн — это незначительные все-таки по сравнению с общим объемом. Поэтому они хотели бы восстановления нормального зернового рынка и будут давить в этом направлении. Я думаю, что Москве рано или поздно придется учесть эту позицию если не в форме возвращения в зерновую сделку, то в форме каких-то других уступок тем же африканским странам. Путин, например, говорил о том, что он поделится прибылью. Но как это будет выглядеть, пока не очень понятно. Перевод денег напрямую, что ли? Надо посмотреть подробности. Ну и, кроме того, анонсирован телефонный разговор между Путиным и Эрдоганом, который может оказаться гораздо более важным шагом в данном направлении, чем переговоры с африканскими лидерами, хотя и это тоже важно. Я думаю, в совокупности все может привести к концу сбора урожая, где-то в сентябре, к тому, что будут сделаны какие-то шаги по восстановлению этой сделки, особенно если все-таки будут сделаны какие-то уступки навстречу Москве.

— Путин ведь также еще говорил, что они с Эрдоганом договаривались о том, что увидятся, причем неясно, либо Эрдоган приедет к Путину, либо Путин к Эрдогану. А есть ли значение какое-то в том, где они могут встретиться, и делает ли это заявление Путина более реалистичной встречу с Эрдоганом в ближайшие недели?

— Мне кажется, что российский президент хотел бы принимать Эрдогана в Сочи, а не ездить за границу в силу многих обстоятельств. Но раньше еще была информация о том, что возможна трехсторонняя встреча — Эрдоган, Путин и Башар Асад. Если Асад присоединится к этой встрече, то она может произойти только в Сочи, но пока это чисто гипотетическое предложение.

— Но, если будет Асад, наверное, это как-то может сместить акценты, например, с украинской тематики или зерновой тематики на сирийскую?

— Зато она будет более комплексная, и провал или неудача по отдельным направлениям может быть перекрыта успехом по другим направлениям. Скажем, если по зерну продолжать торговаться и требовать каких-то уступок, например переподключения «Россельхозбанка» или еще чего-то. А по Сирии можно продемонстрировать на этом фоне какой-то относительный успех, хотя бы то, что Эрдоган и Асад встретятся лицом к лицу.

— На фоне саммита «Россия — Африка» усилились обоюдные удары, были ночные атаки беспилотников и по Крыму с Москвой, и по Днепропетровской области, как сообщала украинская сторона. Какой все это фон создает вот этому саммиту завершившемуся?

— Фон, мягко говоря, сложный, можно еще к этому добавить, что некоторые африканские лидеры при полете в Москву столкнулись с проблемами, что их самолеты не пропускали какие-то страны через свое воздушное пространство, поскольку они в Москву. А один из президентов вынужден даже был заменить самолет в Арабских Эмиратах, поскольку ему запретили приземляться в России. Это конечно не украшает все эти дипломатические саммиты. А что касается ударов по гражданским объектам, то они лишний раз подчеркивают, что эскалация продолжается, и стоит обратить внимание на то, что по Москве, например, пока что бьют только ночью, а вот днем еще ударов не было. То ли потому, что боятся перехвата в дневное время, это легче сделать, то ли потому, что еще как-то заморачиваются на тему пиара, чтобы не было картинок. Если будет картинка ударов в рабочее время по офисам, где есть люди, то, наверное, в Киеве все еще как-то думают на тему своей репутации перед лицом западных союзников.

— Долгий ящик в данном случае, когда речь идет о мирных инициативах, может быть разной долготы. В нынешних условиях, имеется в виду положение дел на фронте и настрой сторон, никакая мирная инициатива, кто бы ее ни выдвигал, даже самые близкие России или уважаемые страны, ничего не даст, потому что мирная инициатива хороша тогда, когда есть готовность у воюющих сторон каким-то образом начать разговоры о том, как это закончить. Сейчас этого и близко нет, поэтому все нынешние активности, инициативы в лучшем случае нацелены на будущее. Вот когда что-то изменится, например обе стороны придут к заключению, что военным путем на данный момент ничего больше добиться невозможно, тогда инициативы могут быть востребованы. Может, это и будет африканская инициатива в силу того, что Африка все-таки равноудалена от всех. Но еще раз повторяю, это не сейчас.

— Если не сейчас, а потом, сможет ли африканская сторона как-то проводить обсуждение, стать такой площадкой для обсуждения этих инициатив? Есть ли у африканских стран достаточно для этого авторитета на международной арене?

— Вообще, специфика этого конфликта такова, что, если дозреют стороны до необходимости обсуждения каких-то мирных инициатив, в общем, совершенно неважно, где это делать. Потому что важно, чтобы была какая-то инфраструктура, но на минимальном уровне она есть везде, а в Африке, в конце концов, есть солидные страны, та же самая Южно-Африканская Республика, президент которой эту инициативу как бы и возглавляет. Здесь вопрос не в том, кто лучший посредник, а когда и если до этого дойдет, то тоже, в общем, выбор невелик, остается кто? Африка, Турция.

— К слову, о Турции. Владимир Путин подтвердил планы о встрече, хотя без какой-то конкретики. Путин говорил, что либо он приедет к Эрдогану, либо Эрдоган приедет к Путину.

— О том, что Россия с Турцией долго во взаимном отрицании оставаться не будут, было ясно. И Путин сказал еще одну интересную вещь, отказавшись давать подробности: что их договоренности о передаче командиров были. Что там имелось в виду, не знаю, но раз он так говорит, значит что-то было. То есть это, видимо, решено не считать каким-то серьезным проколом, проехали, забыли. Значит мы возвращаемся к тем отношениям, которые у нас и были, а это отношения очень тесные по очень многим вопросам. И на встрече, которая будет, будут обсуждать отнюдь не только зерновую сделку и украинскую тему. У России с Турцией есть важная тема по Сирии, есть тот же самый газовый хаб, есть экономическое взаимодействие, которое явно имеет тенденцию к нарастанию, напрямую или косвенно, но это происходит. Что касается зерновой сделки, мне кажется, что возврат к тому, что было, уже трудно себе представить, уж больно решительно Россия это все отменила. Возможно, речь пойдет о чем-то схожем, но другом. Африканский саммит показал, что эта тема с точки зрения позиционирования России в мире для нас очень неблагоприятная. Что бы мы ни говорили и как бы мы ни указывали на несправедливости при реализации этой сделки, но общее мнение, и не только западное, что из-за России дестабилизируется мировой продовольственный рынок. И с этим надо что-то делать. Предложение поставить беднейшим странам — хорошее, но это не решает вопрос, о чем и сказал Рамафоса на саммите. Поэтому я не исключаю, что будут какие-то более углубленные беседы, но, возможно, речь зайдет уже не о зерновой сделке, как она была, а о чем-то еще новом.