Многополярный мир цензуры. Комментарий Георгия Бовта

В фильме якутского режиссера Степана Бурнашева Роскомнадзор увидел пропаганду национализма и противоречие принципам единства народов России и потребовал удалить его из онлайн-кинотеатров. Критики, зрители и сам режиссер уверяют, что фильм, наоборот, выступает за дружбу народов и торжество справедливости. Как в одном произведении можно было найти столь противоположные смыслы, разбирался Георгий Бовт

Роскомнадзор направил владельцам российских аудиовизуальных сервисов требование удалить самый кассовый якутский фильм режиссера Степана Бурнашева — остросюжетную драму «Айта», в котором усмотрели пропаганду национализма. «Роскомнадзор выявил в содержании художественного фильма «Айта» «деструктивную информацию, противоречащую принципам единства народов России». В картине демонстрируется неравенство лиц по национальному признаку: положительные стороны героев одной национальности противопоставлены подчеркнуто негативным чертам героев другой национальности», — сказано в сообщении пресс-службы ведомства. При этом прокатное удостоверение у фильма, выданное еще в феврале 2022 года, пока не отозвано. Что случилось?

Сюжет фильма «Айта» строится вокруг истории старшеклассницы Айты, которая совершает попытку суицида. У нее в кармане мать находит записку «Афоня, я тебя ненавижу!». Такое имя в поселке только у одного человека — русского полицейского из Воронежа, который накануне подвозил девушку до дома. После того как Айта умирает в больнице, выясняется, что она еще и была беременна. Жители поселка собираются учинить самосуд над Афоней, но начальник полиции отказывается выдать сослуживца. Все кончается хорошо: перед самым штурмом полицейского участка выясняется, что Афоня — это якутский школьник из соседнего поселка. Начальник полиции вместе с жителями решает замять инцидент, а отец погибшей девочки просит у Афони-полицейского прощения.

Так что тут просматриваются сразу две линии: националистических предрассудков да еще полицейской солидарности. Обе они многажды отыграны в мировом кинематографе, да и отечественном тоже. В том числе на уровне шедевров. И непонятно, почему их стало вдруг недозволительно отыгрывать сейчас на отечественном материале. Тем более что выход фильма в прокат еще весной текущего года был встречен положительными или даже восторженными рецензиями критиков, в том числе в государственных до мозга костей изданиях. Фильм стал поводом заговорить о расцвете якутского кинематографа.
Теперь режиссер картины Степан Бурнашев, разумеется, недоумевает. Он-то, напротив, считает, что «история как раз о том, что деление людей на «своих» и «чужих» может привести к трагедии. Нужно в любой ситуации, даже трагической, суметь найти в себе силы вести диалог, чтобы докопаться до истины, а не обвинять огульно только за то, что человек является представителем другой культуры. Своим фильмом я хотел показать, к чему может привести разобщенность народов», — так он поясняет свой замысел.

Но замысел к фильму, как известно, не пришьешь, а в голову каждому охранителю не залезешь — что он там на сей раз заподозрит. Это чем-то отдаленно напоминает историю спектакля Жени Беркович «Финист — Ясный Сокол» о том, как русские женщины, драматически попав под влияние джихадизма, вышли замуж за этих самых джихадистов. Спектакль успели посмотреть многие тысячи зрителей, он получил две «Золотые маски», но потом по доносу в нем усмотрели пропаганду терроризма и феминизма одновременно, и сейчас режиссер и сценаристка в СИЗО. С фильмом Бурнашева пока все происходит в режиме «лайт». Или «софт» — кому как нравится. Он имел маркировку 16+, так что не мог ничего недозволенного пропагандировать среди малолетних. Успел получить сразу две награды кинофестиваля авторского кино «Зимний». Стал, наконец, самым кассовым на сегодня якутским фильмом, собрав 26,4 млн рублей, его посмотрели только в кинозалах почти 80 тысяч зрителей.

И вот среди этих 80 тысяч или, может, посмотрев на онлайн-платформе, оказался тот, кто решил, что фильм несет «деструктивную информацию, противоречащую принципам единства народов России». Притом что сама по себе такая формулировка юридически вроде бы не должна быть основой для цензурного решения о запрете. А может, уже и должна. Критерии для запретов становятся все более размытыми, а соответствующие решения выносятся во внесудебном порядке. И каждый раз приходится гадать, какая именно из «скреп», по мнению регуляторов, попала под удар и ее надобно непременно защитить, что-то очередное запрещая. Да и судебный порядок запретов ничего, по сути, не меняет, поскольку суды просто штампуют предписания охранителей.

В случае с якутским фильмом, кстати, запрет может привести к обратному эффекту, нежели задумано. Хотя местные власти вроде не собираются обжаловать решение РКН, но фильм уже успел стать предметом их гордости. Например, якутский министр культуры Юрий Куприянов только что возил его на Дни якутского кино в Казахстан, где именно «Айта» стала хитом показа. И вот на тебе. Республиканский Минкульт даже вроде бы готов дать свое экспертное заключение. Если не побоятся Москвы, конечно. А если побоятся, то точно запомнят эту историю и затаят обиду.

В советские времена культурная жизнь, конечно, была много проще и по-своему веселее. Когда фильмов выходило на экраны мало, то их практически все предварительно смотрел сам товарищ Сталин. Потом во главе вертикали «цензурной власти» встал отдел культуры при ЦК КПСС. Который решал, что такое хорошо, а что такое плохо. Для больших мастеров оставались индивидуальные пути апелляции в зависимости от их личных знакомств в верхах и культурных пристрастий этих самых верхов. Сейчас потенциальных запретителей и формальных оснований для запретов — даже не оснований, а трактовок — развелось столько, что не знаешь уже, куда и откуда бежать и к чему и к кому апеллировать. Отнюдь не таким мы представляли себе плюралистичный и «многополярный мир». В данном случае в области цензуры.