Что изменится, а что нет после срочной поездки Кадырова в Кремль. Комментарий Георгия Бовта

Непреложный факт состоит в том, что Чечня управляется по своим специфическим законам, также по не менее специфическим законам строятся ее отношения с федеральным центром, рассуждает политолог

Владимир Путин и Рамзан Кадыров обсудили в Кремле в том числе деятельность правоохранительных органов. Встреча прошла на фоне резкого конфликта руководства Чечни с семьей бывшего судьи Верховного суда республики Сайди Янгулбаева, а также с журналистами и правозащитниками, которые стали заступаться за эту семью. После публикаций об угрозах депутата Госдумы Адама Делимханова в адрес судьи и его родственников в Грозном прошел многотысячный митинг с требованием добиться экстрадиции всех Янгулбаевых и закрыть «Новую газету» и «Дождь» (телеканал признан СМИ-иноагентом).

Небывалый случай. Первой о встрече главы Чечни Рамзана Кадырова с президентом России Владимиром Путиным сообщила в ночь на 3 февраля пресс-служба Кадырова. Лишь потом в Кремле признали сам ее факт. Днем ранее Дмитрий Песков утверждал, что такая встреча не запланирована. Значит, она была экстренной. И вовсе не для того, чтобы поговорить о ходе реализации в республике нацпроектов, а также успешной вакцинации. Даже сокращение дотационности бюджета Чечни до 42,4% не могло стать поводом для срочных ночных посиделок. Президент вмешался явно для того, чтобы попытаться как-то урегулировать и вернуть в рамки приличий скандал вокруг семьи бывшего федерального судьи Сайди Янгулбаева, чью жену чеченские силовики вывезли из Нижнего Новгорода. Теперь она посажена под арест минимум на два месяца в Грозном.

Сам Янгулбаев уехал из страны. Вчера он был лишен Квалификационной коллегией судей в Чечне статуса судьи, стало быть, и иммунитета. И это произошло уже после встречи Кадырова с Путиным.

Считается, что конфликт Кадырова с семьей бывшего судьи разгорелся из-за деятельности его сына, который, находясь за границей, ведет оппозиционный, но, по сути, экстремистский телеграм-канал, который объективно подпадает под все возможные соответствующие определения статей, включая оскорбление чувств верующих. Канал этот также откровенно антироссийский.

Борьба с семьей Янгулбаева переросла для Кадырова и его окружения в разряд уже практически кровной мести. Во всяком случае, выступавшие на митинге в Грозном, на который собрались вопреки ковидным ограничениям чуть ли не 400 тысяч мужчин, в выражениях не стеснялись.

Сам Кадыров заявил: «Наш народ настолько задет гнусным и истеричным словоблудием Янгулбаевых, что первый же чеченец с ними разберется, как только появится такая возможность».

С еще более жесткими угрозами в адрес Янгулбаевых выступил депутат Госдумы от «Единой России» Адам Делимханов, который считается ближайшим соратником Кадырова и чуть ли не возможным его преемником. Обращаясь к семье врагов Чечни, он употребил следующие выражения: «Отрывать вам головы, убивать вас. У нас с вами действительно вражда, кровная месть».

После этого некоторые СМИ пытались добиться какой-то реакции пресс-секретаря президента, но тот отсылал в думскую комиссию по этике, а та — еще дальше, в Генпрокуратуру. Туда вроде бы обратились сразу несколько изданий с требованием возбудить уголовное дело, однако пока не преуспели в этом.

На самом деле все прекрасно понимают, что и не преуспеют, а если дело и возбудят, то спустят на тормозах. Все эти попытки можно прописать по разряду PR-акций с заведомо прогнозируемым результатом. Который упирается в непреложный факт, состоящий в том, что Чечня управляется по своим специфическим законам, также по не менее специфическим законам строятся ее отношения с федеральным центром. Чечня сегодня на особом положении, чего, конечно, федеральный центр официально не признает, а федеральные силовики могут сколь угодно долго бессильно скрипеть зубами по поводу тех, кого они хотели бы достать в республике, но руки коротки.

Частью этих особых положений является, впрочем, не только применение российского законодательства с очень большой поправкой на местную специфику, но и предоставленное чеченским властям право держать ситуацию под контролем теми методами, которые они считают наиболее эффективными. Включая ответственность семей и кланов за деятельность своих отдельных членов. Если надо, то и в заложники могут взять, и дом снести. Зато Рамзан Кадыров взял на себя ответственность за то, чтобы исламистский терроризм и джихадизм не расползались по России, да и в самой Чечне он пока контролирует ситуацию железной хваткой.

Назвать это демократией никак нельзя. Но назвать это хаосом можно в еще меньшей степени. Это доведенная до абсолюта авторитарная форма правления в одном отдельно взятом и весьма проблемном ранее регионе. А еще можно заметить, что очередное наведение «конституционного порядка» в его идеальной модели может иметь свои неизбежные сопутствующие издержки, на которые, вероятно, страна и ее руководство сейчас не готовы.

И можно, конечно, сколь угодно долго сокрушаться, что правоприменительная практика, да и зачастую сами формальные законы и правила в южной республике сильно отличаются от практик и законов где-нибудь в Архангельской области, Татарстане или на Нижегородчине, но только надо при этом отдавать себе отчет в том, что, во-первых, такова плата наряду с щедрыми федеральными субсидиями в не менее чем 300 млрд рублей в год за то, что по всей остальной России не взрывают сегодня дома, автобусы и метро, а во-вторых, именно к такому негласному контракту по части федеративных отношений Чечня пришла через две войны.