ID отсюда: что общего между запретом криптовалют и бойкотом паспортов болельщика. Комментарий Семена Новопрудского

Теперь мы точно можем сказать: цифровые технологии сами по себе не сделают нашу жизнь лучше и свободнее. Обыватели воспринимают возможности цифровых технологий как шанс на новую степень свободы, а государства — как уникальный инструмент суперконтроля. Во время пандемии это главное этическое противоречие обострилось до предела, считает колумнист

На фоне триумфального шествия по миру «омикрона» и нарастающего накала политической риторики в духе «если завтра война» в России неожиданно возникли две, казалось бы, не особенно важные громкие темы публичных дискуссий на государственном уровне: запрет криптовалют и коллективный бойкот футбольными болельщиками Fan ID — цифровых пропусков на стадионы. На самом деле это две стороны одной темы: как цифровая свобода соотносится с цифровым контролем.

Банк России выступил за полный запрет использования российской финансовой инфраструктуры для любых операций с криптовалютами. А на предложение Минфина регулировать эти операции, отвечает, что такое регулирование угрожает созданием в стране параллельной финансовой системы. Речь идет об опасениях, что люди смогут не просто выпускать свои деньги в «домашних» условиях, но еще и расплачиваться ими, минуя государство. Естественно, государство не хочет терять одну из важнейших своих монополий — на выпуск денег и контроль за их обращением. И объясняет это, как водится, соображениями безопасности.

С другой стороны, болельщики 13 футбольных российских клубов решили бойкотировать вступающий в силу с 1 июня 2022 года закон о Fan ID для прохода на стадионы. Государство решило само определять перечень спортивных мероприятий, на которые будет пускать болельщиков исключительно по цифровым пропускам с предварительной идентификацией. И тут власти тоже упирают на обеспечение безопасности. Болельщики, в свою очередь, считают это недопустимой избыточной мерой контроля.

Очевидный удар по доверию людей к цифровым технологиям и гаджетам (кстати, россияне очень охотно осваивают такие технологии, не случайно Россия неизменно фигурирует среди стран-лидеров по темпам роста бесконтактных платежей или покупок новых смартфонов) наносит и логика использования товарных QR-кодов (изначально придуманных японцами для автомобилей) в квазимедицинских целях.

Народ воспринимает цифровые технологии как возможность в один клик заказывать товары и услуги, моментально проводить платежные операции, подавать онлайн-заявки на кредиты, заказывать через мобильные приложения документы и во всех смыслах поменьше сталкиваться с государством.

Государства же видят в цифровых технологиях возможность тотально контролировать перемещения людей (цифровые следы в соцсетях, цифровые пропуска для доступа в места общественного пользования от торговых центров и кафе до стадионов), рулить их финансовым поведением (таргетированная реклама, китайская идея цифровой валюты с ограниченным сроком годности, когда сами власти могут одним щелчком «включать» и «выключать» деньги), дозировать доступ к информации (цифровая цензура повсюду в мире оказалась ничуть не менее жесткой и глупой, чем «аналоговая»).

На примере споров о криптовалютах, Fan ID, медицинских QR-кодах мы видим, что степень свободы зависит не от чипов и микросхем, не от быстродействия компьютеров, не от ловкости компьютерных алгоритмов, не от поражающих воображение способностей смартфонов, а от сознания людей. Это сознание не только не поспевает за развитием технологий, но и в любой момент (привет, ковид!) может скатиться к пещерным предрассудкам многовековой давности.

Никакие технологии не смогут заменить способности людей, в том числе государственных чиновников, принимать разумные законы, вести диалог друг с другом и договариваться, не злоупотреблять полномочиями.

Плохая новость состоит в том, что люди оказались очевидно глупее созданных ими технологий. Но есть и хорошая: то, в каком мире мы будем жить, что потреблять и производить, как зарабатывать и тратить деньги, по-прежнему полностью зависит от нас самих, а не от бездушных железок.