Как стартап, который начался на студенческой скамье, превратился в серьезное производство с конкурентоспособной продукцией
Максим Анисимов. Фото: «Пикассо 3 D»
Соучредитель компании Picaso 3D, специализирующейся на производстве 3D-принтеров, в интервью Business FM рассказал о будущем 3D-технологий в России.
Я увидел ваш стенд на выставке «Иннопром» в Ташкенте. Первый вопрос. Вот вы выставляетесь в Ташкенте. Туда приезжают китайцы, бизнес-партнеры из Центральной Азии, Средней Азии. Ваши 3D-принтеры продаются в соседние страны?
Максим Анисимов: Да, наше оборудование покупается, используется, работает. Важно отметить, что наш продукт конкурентоспособный на рынке. Это не история про то, что мы где-то кого-то копируем, это история про то, как мы начали привносить что-то новое в технологию, предоставлять новые возможности. И мы вполне себя неплохо чувствуем.
Поговорим об истории компании. В 2010 году вы еще учились вместе со своим партнером Андреем Исуповым. И в студенческие годы хотели сделать робота, но поняли, что нужен 3D-принтер. Его не было, пришлось смастерить. Расскажите, что было дальше.
Максим Анисимов: Началось все с 2010 года, 14 лет назад. Да, именно так все и было. Это история про робототехнику, это история про мечту создавать роботов, делать что-то, что будет приносить пользу. Но в какой-то момент мы действительно столкнулись с необходимостью изготовить для робота корпус и не могли найти, где это сделать, как это сделать, тогда в интернете стали появляться первые проекты по 3D-принтерам. Мы заказали себе первый принтер, провели несколько недель в экспериментах, как его собрать, потому что не было ни инструкций, вообще ничего.
То есть это был как набор «Собери сам»?
Максим Анисимов: Это был полный «Собери сам». Мы еще тогда его заказывали из Канады. Наверное, это был единственный вариант, где это можно было заказать.
Помните, сколько это стоило?
Максим Анисимов: Всего-то несколько сотен долларов.
Я так понимаю, что 3D-принтеры сейчас тоже бывают очень разные. Бывают для таких самоделкиных, а есть большие промышленные. В какой нише вы сейчас работаете?
Максим Анисимов: Мы делаем принтеры, что-то среднее между тем, что называют «супериндустриалкой», и профессиональными настольными. В какой-то момент мы посмотрели на то, как развивается рынок, и увидели, что не хватает возможности работы именно с материалами, то есть с тем, что есть у индустриальных машин. Это функциональные принтеры, которые выдерживают нагрузку, температуру. На них можно распечатать запасную деталь и сразу поставить ее на станок. На сегодня мы еще не делаем суперпромышленное оборудование, но мы уже профессиональные, то есть даем больше возможностей нашим пользователям.
Кто заказывает у вас 3D-принтеры? Какие отрасли, какие производства интересуются вашей продукцией?
Максим Анисимов: Это разные отрасли. Недавно один завод заказал себе оборудование, чтобы делать запчасти для своих станков. Потому что запчасти им стало покупать дорого, ждать их долго. И использование 3D-печати стало для них решением. Но вообще, основная часть нашего бизнеса — производство оборудования. И мы это делаем серийно. То есть у нас нет такого, что мы постоянно делаем оборудование под заказчика. Мы разрабатываем и запускаем это в серию. Но сначала общаемся с рынком.
То есть это продукция не под заказ, но все-таки вы потенциально знаете ваших будущих покупателей?
Максим Анисимов: Да-да. Это как у хорошего портного в ателье. Он шьет, примерно знает, кто придет и померит это, наденет.
Как развивалась ваша компания? Сколько вы сейчас делаете, сколько у вас работает человек?
Максим Анисимов: Сейчас в компании около 60 человек, может быть, больше. В какой-то момент я перестал знать, что эти люди у нас работают. Раньше я знал всех сотрудников в лицо, а сейчас такого нет. Это рост как он есть. По объемам оборудования мы растем: мы производим и продаем тысячи самых разных машин: есть маленькие, есть побольше. Мы готовим обновление оборудования, то есть продолжаем и это развивать. Планируем запустить новые машины и новые решения на рынок. За прошлый год оборот был больше 300 млн рублей. И компания показывает примерно 20% роста год к году.
Растет ли интерес у покупателей к 3D-принтерам? В какой-то момент это вдруг стало очень модным, когда люди открыли, что, оказывается, можно взять и напечатать изделие. Но, как это всегда бывает, мода немного схлынула. Сейчас об этом меньше говорят. Сейчас больше рассуждают об искусственном интеллекте.
Максим Анисимов: Да, вы правильно подметили. Был всплеск интереса к технологии. Сейчас прошел хайп, но люди стали больше разбираться в том, как это все устроено на самом деле, стали больше разбираться в том, как это можно использовать, применять. То есть, когда ты сегодня говоришь «3D-печать», люди понимают, что это именно создание каких-то материальных объектов, а не печать 3D-картинок. И это приятно.
В гостях не так давно был руководитель одной российской инновационной компании, которая делает «умные» протезы. Эта компания изначально делала свою продукцию на 3D-принтерах. Естественно, на японских. А сейчас они покупают китайские. «Почему не российские?» — спросил я. Потому что российских они не нашли пока. Таких, которые бы могли работать с материалом, достаточно прочным для протеза и гладким. А вы расскажите, что это значит и почему, например, вы не можете им предложить такие 3D-принтеры, которые они бы взяли?
Максим Анисимов: Тут надо понимать, какие есть реальные потребности в том, что должно быть произведено на принтере, потому что, может быть, им требуется другая технология, может быть, им требуются какие-то материалы, например, с которыми мы физически не сможем работать.
А универсальных нет?
Максим Анисимов: 3D-принтеры разные. Есть технологии, которые работают с разными материалами, у которых есть разные особенности.
Какая эволюция происходит? Мне кажется, если бы вы могли делать из большей палитры материалов для большего числа заказчиков, то это, наверное, было бы хорошо.
Максим Анисимов: Наше оборудование поддерживает пластику термопласта. А сейчас мы работаем над созданием суперинженерных материалов, которые в России пока не представлены. У нас в стране есть производители, работающие с пластиками типа ПИК, с металлом. Есть те, кто работает по SLS-технологии, это спекание пластиковых порошков. Компании развиваются, растут, появляются новые технологии, которые в том числе ребята из России делают, и вполне хорошие продукты.
Для потребителя в России, в Узбекистане или в Казахстане чем ваш 3D-принтер лучше, условно, канадского или китайского, почему купят ваш?
Максим Анисимов: Во-первых, все зависит от задач у заказчика. Когда мы разрабатываем 3D-принтер, мы смотрим, что мы можем дать. Мы никогда никого не копируем. Это не наша история. Мы стараемся привнести что-то новое в технологию, закрыть какую-то потребность. Особенность наших машин — работа с высокотемпературными материалами и высокое качество.
Но еще важна цена.
Максим Анисимов: Есть разные машины, но если сравнивать наше решение и аналогичное решение других производителей, у других оно будет дороже.
Вы говорите про высокотемпературность — это важно, так как пластик при высокой температуре сохраняет свои свойства. Поэтому он может использоваться в том числе в промышленных объектах. Я прочитал про вас, что, когда вы сами стали собирать свой первый 3D-принтер из канадских составных частей, понадобилось его слегка модернизировать. Так вы и начали разрабатывать свое. А сейчас запатентовали одну из самых важных, как я понял, и сложных частей 3D-принтера — печатающую головку. Здесь у вас есть патент.
Максим Анисимов: Да, у нас есть патент не только на печатающую головку, но и на другие технологические решения, которые мы используем.
А в чем отличие?
Максим Анисимов: Мы первыми сделали печатающую головку, которая быстро переключается. Грубо говоря, в нашей головке устанавливаются два пластика, и, соответственно, вы можете работать либо первым пластиком, либо вторым. И происходит смена материала за счет небольшого движения.
Что это означает для пользователей?
Максим Анисимов: Для чего делалась эта головка? Это возможность работы со специальными материалами поддержки. Когда вы печатаете сложное изделие, принтер не умеет печатать в воздухе. Для этого ему нужно создавать опоры. Если эти опоры делаются из того же материала, из которого сделана основная деталь, они могут между собой спаяться так, что вы их не удалите. Либо место, где они соприкасаются, будет иметь не очень хорошую поверхность. Из сложных мест иногда тяжело удалить эту поддержку, не сломав детали. Мы делаем специальные материалы, которые растворяются.
Это изобретение позволяет быстрее печатать?
Максим Анисимов: Печатать быстрее, качественнее и более сложные геометрические формы.
Но я так понял, что сейчас производители 3D-принтеров креативят много, и каждый по-своему. Есть одни устройства, которые лучше делают одно, другие, которые лучше делают другое. Что касается цен, стоимости материалов, из которых это приходится печатать. Скажем, игрушка, которая была напечатана на 3D-принтере, получается дешевле, чем если бы она была сделана обычным способом.
Максим Анисимов: Допустим, я перед тем, как к вам прийти, решил сделать вам уникальный подарок. Сам сел, смоделировал его. Я не могу его каким-либо другим способом, кроме 3D-печати, на мой взгляд, произвести. Сделать пресс-форму для отливки фигуры ради всего нескольких единиц товара будет стоить мне бешеных денег, у меня это займет месяцы. И не дай бог в этой пресс-форме что-то пойдет не так.
То есть на потоке традиционные технологии будут дешевле, но фишка в том, что уникальную фигуру сделать быстрее и дешевле на принтере.
Максим Анисимов: Абсолютно. А по ценам, например, пятиграммовая деталь будет стоить вам где-то рублей 10-15. В себестоимости.
Стоимость аппарата учитывается? Или только стоимость материала, из которого вы это сделали?
Максим Анисимов: Без сложных расчетов, то есть амортизации, нет. Это просто стоимость переработанного пластика.
Вы вполне значимая компания, хотя и очень молодая, попали под американские санкции. Как вы думаете, за что и почему?
Максим Анисимов: Мы технологический бизнес, развиваемся, строим новые продукты, даем новые возможности. Возможно, только из-за этого.
На практике это как-то сказалось на вашей работе?
Максим Анисимов: Я бы не сказал, что это как-то сказалось на нашей работе.
Из этого вытекает следующий важный вопрос: 3D-принтер — высокотехнологичное изделие. В нем очень много мелких компонентов: механических, электрических, программных, поскольку он же не самостоятельно двигается, им программа управляет. Какая доля комплектующих в том, что вы делаете, чисто российская, а какая импортная?
Максим Анисимов: Это всегда очень сложный вопрос, что считать чисто российским, что считать чисто импортным. Но мы используем лучшее, до чего мы смогли добраться. Что-то мы заказываем в России, что-то мы везем из-за рубежа. При этом разрабатываем все мы. Каждый узел разработан нами. Вся интеллектуалка — наша, все чертежи — наши. Все, что мы делаем, — это огромный труд людей. Дальше мы отдаем это, допустим, в российскую компанию, чтобы нам порезали металл. Этот металл, где он был добыт, где он был переработан — это очень сложный вопрос.
Как я прочитал, один из самых сложных узлов — это головка. Но она у вас вообще своя. Более того, запатентованная. А вообще, пишут, что многие из тех, кто у нас делает 3D-принтер, именно головки импортируют. Так прочитал в газете «Коммерсантъ».
Максим Анисимов: Не читал эту статью. Головка устроена как: грубо говоря, есть мотор подачи, есть какая-то часть электроники, есть металл. Много всего в ней. Но как ее целиком импортировать — не могу прокомментировать.
А эти маленькие моторчики?
Максим Анисимов: Моторы мы везем. Если в России будут производители, которые нам подойдут, — это отлично. Но сейчас мы это везем.
Материал для изготовления изделий должен же быть специально подготовленный. Он есть свой?
Максим Анисимов: Да, на самом деле проводится большая исследовательская работа, и есть компании, которые выпускают новые материалы, делают специальный пластик для разных отраслей, для разных сфер, и это российские компании. Мы их знаем, и они большие молодцы.
Тогда вопрос практический: вы под американскими санкциями. Часть нужных вам вещей вы покупаете в Китае, скорее всего, или где-то еще. Значит, покупка нужного вам осложняется в связи с этим?
Максим Анисимов: Мы продолжаем работать. Мы ищем возможности, как это делать, как это реализовывать для нас. И находим их.
Хорошо. Это вполне исчерпывающий ответ, потому что все остальное не нужно никому рассказывать. Но о чем я все-таки хочу спросить, есть ли потенциальный риск того, что даже дружественные страны под давлением недружественных стран перекроют вам поставки тех или иных элементов? Приходится вам над этим думать? Есть ли альтернативные варианты? Конечно, как минимум лучше иметь свою конструкцию, да, тогда элементы конструкции можно в разных уже местах как-то насобирать. Насколько вы защищены от тех перипетий, которые возникают на внешних рынках?
Максим Анисимов: Вопрос сложный. Как это будет развиваться, я не знаю. Мы стараемся, конечно, предусмотреть решение, если может возникнуть какой-то риск. Но время покажет. Мы будем работать в любом случае.
Вернемся к истории, как развивалась ваша компания. Где находитесь? Про эти места, где работают такие компании, мне кажется, тоже интересно послушать, знать о том, что они есть, потому что вы не одни там работаете. Про соседей расскажите.
Максим Анисимов: Мы работаем в городе Зеленограде, у нас там находится офис производства рядом с Московским институтом электронной техники — это «Технопарк Элма». У нас есть ребята — студия 3D-печати, классные ребята, делают очень сильные проекты. Есть компания, которая производит пластики. Есть ребята, которые делают принтеры как раз по SLS-технологии. По-моему, есть ребята, которые как раз тоже печатают металлом. В принципе там образовался небольшой 3D-клуб.
И это все такие же компании, как вы, люди вашего же возраста, в общем, вашей же истории, да?
Максим Анисимов: Всех историй я не слушал, но нас объединяет любовь к технологиям и желание их развивать.
Это все маленькие стартапы, самостоятельные компании?
Максим Анисимов: Да, это частный бизнес.
Почему вы там расположились? Это удобно? Выгодная инфраструктура, арендная плата, может быть, льготная?
Максим Анисимов: Когда мы туда переезжали, мы искали площади для того, чтобы развиваться и расти, и там все очень было удобно для нас организовано. Даже сейчас у нас первый этаж занят производством, там есть удобный подъезд, куда можно все удобно подвезти. На отдельном этаже — складские помещения, чтобы можно было делать какую-то логистику. Отдельные помещения выделены под офисы. И все это находится в одном месте.
Из мер государственной поддержки вы пользовались какими-либо? Я читал, что на каком-то этапе привлекался Фонд Бортника (Фонд содействия инновациям).
Максим Анисимов: Фонд Бортника помогает очень большому количеству предпринимателей. Нравится, как работают с детьми, со школьниками. Это очень крутое развитие для ребят. И я вижу, как дети сами заинтересованы в этом. Фонд Бортника тоже в этом заинтересован. Меня лично это очень сильно вдохновляет.
Компания остается полностью вашей? Или Фонд Бортника или другие компании как-то внедряются в управление?
Максим Анисимов: Нет.
То есть вот вы получили деньги уже на той стадии, когда у вас был продукт.
Максим Анисимов: Да, да.
А сложно это было? Насколько это было важно и нужно в тот момент?
Максим Анисимов: Это было важно и нужно, потому что гранты выделялись под создание новых продуктов. Это средства, которые можно было использовать для того, чтобы делать то, что требуется другим.
Есть отчетность по этому поводу?
Максим Анисимов: Она присутствует, безусловно.
Не гнетет вас очень сильно?
Максим Анисимов: Нет, не гнетет. Мы работаем, у нас идет процесс, фиксируем все, что делаем, чертежи, наши отчеты, исследования. То, что по-хорошему нужно делать, мы это делаем, показываем. Показываем наши продукты.
В остальном вы чистая рыночная компания?
Максим Анисимов: Да.
То есть вы за свой счет делаете, покупаете, проектируете, выставляете на рынок, рынок покупает. Какая ваша ближайшая технологическая цель или, может быть, в плане развития компании?
Максим Анисимов: Сейчас мы хотим обновить линейку оборудования, добавив в нее новые фишки. Плюс вывести новые продукты на рынок.
Именно промышленные? Которые будут работать с промышленными материалами?
Максим Анисимов: Да, делать их. Потому что в этом есть потребность, на это есть спрос. Даже если смотреть на те материалы, с которыми мы работаем сейчас, уже требуются принтеры большего размера, нужно печатать большие изделия. Требуется оборудование, которое можно использовать, например, на фермах. Также для серийного производства на 3D-принтерах.
Почему вы называетесь Picaso?
Максим Анисимов: Я изначально был против этого названия. Однако картины Пикассо, их структура, этот кубизм — все это было похоже на то, как мы видели 3D-печать. Некая слойность, острые формы. Но, поскольку Пикассо с двумя «с» мы решили не использовать, потому что думали, может быть, нарушим чьи-то права, мы стали называться с одной «с».
Никаких проблем нет. Что ж, удачная находка. И запоминается, и имя знакомое.
